«Да веселятся небесная…»: тропарь – песнь победы

Мы начинаем новую рубрику, посвященную литургической поэзии. Ведущие: священник Феодор ЛЮДОГОВСКИЙ, филолог по образованию, и поэт, переводчик Ольга СЕДАКОВА будут разбирать богослужебные песнопения с историко-литургической и поэтико-языковой стороны. Прежде всего мы рассмотрим воскресные тропари всех гласов. На этой неделе в субботу на вечерне и утрене, а в воскресенье – на часах, и Литургии, будет петься тропарь 3 гласа.

Греческий текст:
Εὐφραινέσθω τὰ οὐράνια,
ἀγαλλιάσθω τὰ ἐπίγεια,
ὅτι ἐποίησε κράτος,
ἐν βραχίονι αὐτοῦ, ὁ Κύριος,
ἐπάτησε τῷ θανάτῳ τὸν θάνατον,
πρωτότοκος τῶν νεκρῶν ἐγένετο,
ἐκ κοιλίας ᾅδου ἐρρύσατο ἡμᾶς,
καὶ παρέσχε κόσμῳ τὸ μέγα ἔλεος.

Перевод на церковнославянский:
Да веселятся небесная,
да радуются земная;
яко сотвори державу
мышцею Своею Господь,
попра смертию смерть,
первенец мертвых бысть;
из чрева адова избави нас,
и подаде мирови велию милость.

Перевод на русский язык иером. Амвросия (Тимрота):
Да веселится всё небесное,
да радуется всё земное,
ибо явил могущество руки Своей Господь:
попрал смертию смерть,
сделался первенцем из мертвых,
из чрева ада избавил нас
и даровал миру великую милость.

Богословие в форме хвалы

Иерей Феодор ЛЮДОГОВСКИЙ:
– Термин тропарь имеет довольно размытое значение. В иных случаях тропарем может быть названа любая стихотворная строфа в богослужебных текстах; в частности, тропарями именуются строфы, образующие песни канона. То же, что чаще всего обозначается как тропарь (тропарь Рождества Христова, тропарь Пасхи, тропарь воскресный), более точно следует называть отпустительным тропарем, поскольку он, как правило, впервые поется на вечерне, причем незадолго до ее окончания, перед отпустом.

Отпустительный воскресный тропарь третьего гласа, который, как и большинство тропарей, мы слышим и на вечерне, и на утрене, и на часах, и на литургии – т. е. на протяжении всей воскресной службы, вновь и вновь возвещает нам радость Воскресения Христова – хотя самого слова воскресение или восстание здесь нет.

Начало тропаря отмечено конструкцией, в которой мы наблюдаем характерное и для библейской поэзии и, в немалой степени, для византийской гимнографии явление – синтаксический параллелизм: в двух соседних строчках (Да веселятся небесная, / да радуются земная…) разными словами говорится об одном и том же (или, в иных случаях, о сходных, смежных или даже прямо противоположных явлениях и событиях), при этом используются тождественные формы разных слов. Можно не знать греческого (равно и церковнославянского, и русского) языка – однако достаточно посмотреть на первые две строки тропаря, чтобы уловить их общность: в греческом оригинале это одинаковые окончания находящихся друг под другом слов и одна и та же форма артикля в середине строки; в церковнославянском и русском переводе – это повторяющиеся частица да и местоимением всё, окончания глагольных форм и прилагательных.

Синтаксический параллелизм – норма для псалмов. Чтобы далеко не ходить за примерами, возьмем начало 50-го псалма:
Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей
и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое.
Наипаче омый мя от беззакония моего
и от греха моего очисти мя.

Согласитесь, нельзя не заметить попарного сходства первой и второй, третьей и четвертой строк.

Вернемся к воскресному тропарю. Небо и земля, ангелы и люди призываются к радости и веселью, ибо Господь явил мощь Своей руки: Своею смертью он попрал смерть, имевшую власть над человеческим родом вследствие грехопадения прародителей. Заметим, что те же слова (смертию смерть поправ) присутствуют и в тропаре Пасхи, который по своему содержанию, конечно, тоже является воскресным тропарем, однако, находится не в Октоихе, как тропари восьми гласов, а в Цветной Триоди.

Далее в тексте тропаря Господь именуется первенцем из мертвых. Это выражение заимствовано из новозаветных писаний: так Сын Божий назван в послании апостола Павла к колоссянам (И Он есть глава тела Церкви; Он – начаток, первенец из мертвых, дабы иметь Ему во всем первенство, ибо благоугодно было, чтобы в Нем обитала всякая полнота, и чтобы посредством Его примирить с Собою всё, умиротворив через Него, Кровию креста Его, земное и небесное. – Кол 1:18–20) и в Откровении ап. Иоанна Богослова (Иоанн семи церквам, находящимся в Асии: благодать вам и мир от Того, Который есть и был и грядет, и от семи духов, находящихся перед престолом Его, и от Иисуса Христа, Который есть свидитель верный, первенец из мертвых, и владыка царей земных. – Откр 1:4–5), а также в первом послании коринфянам (хотя здесь в греческом оригинале использованы несколько иные, однако синонимичные слова): Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших (1 Кор 15:20).

Ад в гимнографии (и иконографии) нередко изображается как некое чудовище, поглотившее души людей. И вот Христос избавил нас, вывел, освободил из чрева этого чудовища – и даровал мир, т. е. всему человечеству (заметим: не из-за каких-то наших заслуг, а исключительно по Своей любви) великую милость.

Ольга СЕДАКОВА:
— В нашем переводе мы пытаемся по возможности сохранить порядок слов оригинала.

Да веселятся на небесах,
Да радуются на земле!
Ибо явил могущество
Мышцы¹ Своей Господь:
попрал² смертию смерть,
первенцем из мертвых стал,
из чрева адского вывел нас
и даровал миру³ великую милость⁴.

Sub specie poeticae

Каждое православное богослужение необычайно целостно, но эта целостность своеобразна: составление каждой службы из фрагментов, взятых из разных богослужебных книг, из отдельных песнопений, можно сравнить с набором мозаики – но с той разницей, что, в отличие от отдельной тесеры (кусочка смальты или камня), которая укладывается в общее полотно мозаики, каждая составная часть службы и сама представляет законченное поэтическое произведение. Вместе с тем, от своего места, от своей связи с другими такими «тесерами», каждая такая поэтическая составная несколько меняется: в ней высвечиваются, становятся центральными те или другие моменты ее смысла. И она, в свою очередь, влияет на сопоставленные с ней другие составные богослужения.

Но и каждое, самое малое песнопение в каком-то смысле представляет собой мозаику. Оно включает в себя прямые цитаты, отсылки, постоянные символы и образы из Св. Писания и других песнопений. Автор стихиры или тропаря сочиняет песнопение в исходном смысле глагола со-чинять, com-ponere: он не «придумывает» нечто, а со-полагает, рас-полагает, приводит в строй «готовый» материал в каком-то новом порядке. Это работа далеко не механическая, как кто-то может подумать, а творческая и поэтическая. В каждой, взятой им из другого источника частице – стихе, словосочетании, — в новой композиции засветится новый смысл.

Можно подумать, что это свойство литургической поэзии противопоставляет ее поэзии нового времени. Это отчасти верно⁵. Художник нового времени предполагает, что он творит из ничего, или почти из ничего, «из сора»:
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи…
(Анна Ахматова)

Храмовый художник творит из золота, из драгоценных веществ, и в прямом, и в метафорическом смысле. В метафорическом – поскольку он (поэт) берет драгоценные, почитаемые им изречения, которые и сами по себе достаточно значительны и весомы! И можно сказать, что к каждому слову он относится как к драгоценности, даже если это не цитата из Псалма. Он не собирается их «деформировать», «отстранять» и вообще проделывать над ними какие-то операции, описанные филологами ХХ века. Он хочет дать им прозвучать в полноте, на смысловом просторе. Смысловой простор, смысловое пространство – и есть то, что творит автор песнопения. В нем располагаются знакомые по другим употреблениям слова и фразы.

В нашем случае – это пространство тропаря. Тропарь – краткая форма, обобщающая, а не повествовательная. О.Федор Людоговский написал о назначении тропаря: дать некоторую смысловую сумму события, о котором идет речь, его богословское понимание, изложенное в форме хвалы. Древнейшая форма литургической поэзии, тропарь (мы говорим сейчас о тропаре как отдельном гимне, а не о тропаре – части других более поздних жанров) – самое отточенное, самое изысканное словесное построение среди всех литургических жанров. Его греческое название принято связывать со словом «трофей», знак победы. Богословский смысл излагается в модусе победной песни – как и повелось со времен Ветхого завета (ср. песнопения Ветхого Завета, которые в Новом Завете продолжаются в Песнях Захарии, Елизаветы, Богородицы). Особенно естественна эта победная тема в связи с Воскресением Христовым. О Воскресении наш тропарь говорит как о победе в сражении – победе над смертью, адом и (косвенно в нашем тексте) грехом.

И это совсем краткое песнопение переполнено цитатами и отсылками! Многие из них уже назвал о.Федор. Замечу еще одно: первые две строки, обращение к небесному и земному с призывом радоваться и веселиться. Это отсылает нас не к чему иному, как к первому стиху Книги Бытия «В начале сотворил Бог небо и землю» (Быт.1,1). Сотворенный мир изначально состоит из неба и земли⁶. Это его два нераздельных и контрастных начала. В христианской традиции небо противопоставляется земле прежде всего как мир бесплотный «умный»), бессмертный, святой — «иной» по отношению к земному, смертному, грешному, не обладающему последней мудростью. О святых говорят, что они являют «небо на земле». «Небом на земле» называют храм и богослужение. Я думаю, очень важен еще один момент сопоставления неба и земли: его нам дает Молитва Господня: «да будет воля Твоя яко на небеси и на земли». Небо – это то пространство, где (в отличие от земли) полностью исполняется воля Божия. На земле об этом можно только молить.

Обращение к небу и земле – то есть, ко всему творению – особенно часты в песнопениях Рождества и Пасхи. Эти два события говорят о Новом творении.

Радоваться и веселиться – два близких значения. Но, как правило, с небесами в литургической поэзии связано веселие, а с землей – радость.

Итак, все, что в небе и все, что на земле, призывается к ликованию: одержана «непобедимая победа». Воскресение, как мы уже сказали, созерцается в нашем тропаре как победа в великой битве. Образ мышцы Божией (см.примечания к переводу), которая являет Свою мощь, обычно в Псалмах связан с военной темой, с победой над врагами Божьими. «Последний враг» - смерть (см. комментарий к переводу). В других случаях говорят о длани, деснице, руке Божией («руце Твои создаста мя»; «бысть на мне рука Господня»). Образ победителя, попирающего врага (встающего стопой ему на грудь или шею) – общий образ нашего воскресного отпустительного тропаря и тропаря Пасхального. Сила, которой побеждается смерть, грех, ад – добровольная крестная смерть Самого Христа.

Обратим внимание на то, что последние стихи нашего тропаря, по смыслу также повторяющие Пасхальный тропарь, необычны. В Пасхальном тропаре о воскрешении умерших говорится в третьем лице, как бы со стороны: «и сущим во гробех живот дарова». Здесь это излагается в первом лице: нас вывели из ада! Значит ли это, что мы восклицаем от лица умерших, узников ада? Оставляю на размышление читателя это необычное изложение пасхального события.

Еще одно цитатное примечание. У нас есть уже в этом тропаре телесные образы руки (мышцы) и стопы Божией (попрал, т.е. встал стопой). К ним нужно прибавить чрево ада. Некоторые переводчики на русский предпочитают обойтись без этого образа, говоря о глубине ада. Но глубина эта не абстрактна: это глубина внутренностей некоего существа. Ад и смерть, как заметил отец Феодор, изображаются в виде всепожирающих чудовищ. И, я думаю, несомненно (поскольку мы встречаем его в пасхальных песнопениях) здесь есть сопоставление с чревом другого чудовища: кита, поглотившего пророка Иону. Образ освобождения от смерти сближается с выходом Ионы из чрева кита. Первенец из мертвых выходит из страшного чрева и выводит с Собой нас.

Мы не коснулись звукового построения нашего тропаря. Об этом, как и о таких моментах поэтики песнопений, как параллелизм, о котором начал говорить отец Феодор, и о еще более характерном для библейского, псалмического и литургического текста хиазме, мы поговорим в дальнейшем.

Примечания:
¹ Мышца – рука, предплечье и плечо. Вообще говоря – сила руки. Я оставляю это слово без перевода, хотя русское «мышца» имеет другое значение. Заменяя мышцу «рукой», мы теряем здесь связь с традиционной символикой песнопений (см. далее, в комментарии)
² Попрал – буквально наступил, встал ногой. Древний жест победителя, ставящего стопу на шею или на грудь побежденного. Известен древний иконографический канон, где Христос изображен как воин, вставший на грудь змея – смерти. Господь побеждает смерть, «последнего врага» («последний же враг истребится – смерть», 1Кор. 15, 26), царящего над мирозданием после адамова грехопадения, Своей крестной смертью.
³ Мир здесь передает греческое kosmos, вселенная, то есть все творение, а не только человеческий мир.
⁴ Милость, великую милость здесь, как и в других подобных стихах (о даровании великой милости обычно говорится в связи с какими-то особыми событиями) следует понимать конкретно, не как общее свойство Господа, а как особый акт помилования. Значение, близкое к «жертве» (ср. в литургической анафоре милость мира – мирная жертва).
⁵ В наших комментариях я не буду углубляться в разбор новой поэзии. Замечу только, что и ее язык – во многом язык цитат (как правило, взятых из других источников). Есть поэты, более склонные к такой «центонности», есть такие, которые прибегают к отсылке «нечаянно и наугад», но никакой поэт не может уйти от того факта, на котором стоит поэзия: у слова есть генеалогия, есть история бытования.
⁶ Иногда песнопения говорят о тройной структуре мира: «небо и земля и преисподняя». Воде (морю) в этой космологии принадлежит особая роль. Заметим, что все эти пространства (и море в том числе) представлены прежде всего как обитаемые, заселенные. Так что, говоря небесная, тропарь имеет в виду тех, кто обитает в небесах, – ангелов.
http://www.nsad.ru/articles/da-veselyatsya-nebesnaya-tropar-pesn-pobedy