«Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите» (1 Фес. 5: 16–18). Часть 2

Протоиерей Александр Куликов, настоятель храма святителя Николая в Кленниках на Маросейке († 29.04.2009), имел от Бога редкий дар милующего сердца, как и его святой предшественник, настоятель маросейского храма праведный Алексий Мечёв. Об этом даре милующей любви говорил епископ Орехово-Зуевский Алексий (Фролов) на литургии, отслуженной 1 декабря 2003 года в день 70-летнего юбилея отца Александра: «Если говорить о пастырстве, то это – особое явление милости Божией на земле. Господь даровал нам возможность иметь посредников между Ним и нами… Сегодня мы преклоняем колени перед пастырским служением отца Александра. Он, как вы знаете, исполнен величайшего смирения, которое дает возможность ему – любить вас, а вам – любить его»[1]. Милующее сердце отца Александра, его величайшее терпение собирало вокруг него не только духовенство, но и творческую и научную интеллигенцию, художников и писателей, ученых и музыкантов. Душа каждого согревалась рядом с батюшкой.

Жить не просто рядом, а вместе

Андрей Борисович Ефимов, доктор физико-математических наук, заместитель декана миссионерского факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, вспоминает:

– Об отце Александре я впервые узнал в 1961 году от владыки Стефана (Никитина. – А.Н.). Он сказал, что к нему приезжают отец Александр и семинарист Миша из лавры, очень хорошие. Уже потом, с 1963 года, когда хоронили владыку Стефана, начались наши более-менее регулярные встречи; в основном они приходились на дни памяти владыки. В 1969 году я пришел в Николо-Кузнецкий храм и вновь увидел отца Александра. Я сразу понял, что он не просто «свой человек», не просто «свой батюшка», хотя в то время и это было очень много. Ему можно было довериться полностью и в плане духовного совета, и в плане житейском, и в плане простого общения.Чувствовалось, что в храме очень многое держится на отце Александре. Он был самой серьезной и надежной опорой отца Всеволода Шпиллера (настоятеля Николо-Кузнецкого храма. – А.Н.), хотя при нем природная скромность и смирение делали отца Александра малозаметным. Особенно эта абсолютная надежность отца Александра – а он стоял насмерть, как скала, – проявлялась, когда у отца Всеволода возникали трудности: его вызывали к начальству Отдела внешних церковных сношений, приходилось общаться с разного уровня сотрудниками Совета по делам религий. Тут отец Александр находился не просто рядом, а всей душой включался и поддерживал. Поддерживал всячески: духовно, молитвенно… Вплоть до каких-то материальных забот! Когда отец Всеволод болел (а болел он довольно много, и его болезни становились все более серьезными!), батюшка значительную часть тяжелейшей ноши Николо-Кузнецкого храма, со всеми его непростыми прихожанами, со всеми проблемами, брал на себя, скромно и незаметно выполнял трудные обязанности и послушания.

Для отца Всеволода и для отца Александра церковные послушания были на самом первом месте. Дар послушания у отца Александра был в высшей мере развит. Он смущался и не очень любил этот термин, а я ничего не вижу в нем плохого и думаю, что отца Александра можно считать «солдатом». Как и отца Глеба Каледу, который всю войну прошел солдатом и «солдатом» оставался до конца жизни, уже будучи доктором наук, влиятельным священником, высокодуховным человеком. Не в том смысле, что он не стал генералом, а в том, что всегда служил по образу солдата. Также и отец Александр.

Александра Никифорова: Андрей Борисович, а что больше всего удивляло в отце Александре?

А.Б. Ефимов: Часто батюшкам трудно сохранить полное бескорыстие. На них лежит столько самых разных забот, что приходится стараться «подтянуть» людей, которые могут помочь в их решении. Иногда это связано с какими-то личными, семейными проблемами – неважно, это все добрые дела, которые надо осуществлять. У отца Александра же была очень высокая степень бескорыстия. Какие бы люди к нему ни обращались, он всегда отдавал им всецело свое внимание.

Мне лично он необыкновенно помог в самый трудный период моей жизни. Когда было совсем все плохо, он, видя это, предложил мне поехать к отцу Тавриону (Батозскому. – А.Н.). Болевший тогда отец Всеволод благословил эту поездку. И вот из этих серьезных трудностей отец Таврион помогал постепенно выкарабкаться.

С отцом Александром нас объединяли многие общие воспоминания: владыка Стефан, отец Сергий (Орлов), глинские старцы… Это была в определенном смысле жизнь не просто рядом, а вместе. В последние годы он часто звал в свой храм Николы в Кленниках, расспрашивал о нашей семье (она имела связь с Маросейкой), приглашал на трапезу и в комнатку отца Алексия, делился теми радостями (а иногда и не радостями), которые в храме происходили. Он радовался тому, что были найдены и отреставрированы храмовые царские врата, рассказывал об издававшихся в храме книгах. И как-то другим клирикам даже говорил: «Андрей Борисович – он маросейский». Как самое дорогое отец Александр хранил иконочку ангела-хранителя, которые в свое время давались всем близким членам маросейской общины. Она была и знамя, и пароль, и хранитель.

Александра Никифорова: Из написанных монахиней Иулианией (Соколовой)?

А.Б. Ефимов: Да. А в последнее время он очень звал на дачу. (После кончины отца Всеволода отец Александр жил на его даче. – А.Н.) Как-то удалось туда вырваться. И первое, что батюшка сказал: «Как здесь чувствуется дух отца Всеволода! Как нигде!»

Александра Никифорова: А что такое «дух отца Всеволода»? Он близок духу Маросейки?

А.Б. Ефимов: Не мне говорить о духе отца Всеволода и о духе Маросейки. Но, как я понимаю, дух Маросейки – это дух отца Алексия, отца Сергия (Мечёвых. – А.Н.), их учеников, всей маросейской семьи, которая всегда держалась как единое целое. Она вынесла этот дух и передала его тем, кто смог воспринять. Хотя трудностей была масса, и не все выдержали, но – выдержали! Так же и дух владыки Стефана близок духу отца Сергия, отца Нектария (преподобного Нектария Оптинского. – А.Н.), то есть тех, с кем он был связан очень крепко. Но каждый подвижник, каждый святой человек что-то добавляет: личность накладывает отпечаток на дух. Отец Всеволод – явление особенное: глубина, высота и широта духа, крайне редко встречающиеся. Отца Павла (Троицкого. – А.Н.), может быть, должно ставить еще выше, но это совсем другое. Отец Таврион – совершенно святой, чистейший поток воли Божией, благодати Божией, силы Божией, славы Божией, и невероятные чудеса творил чуть ли не ежедневно… У отца Всеволода было по-другому, он шел путем служения Богу и людям, в том числе через великую христианскую культуру, что требовало особого подвига, особого труда, особого возрастания и особые плоды принесло. Так что, с одной стороны, все они жили единым духом, а с другой – это личности во многом различные. Не знаю, с кем сравнить глубину, широту и высоту личности отца Всеволода. Отец Александр своим смирением все это чувствовал прекрасно. И уж если он говорил, что «здесь, как нигде», чувствуется дух отца Всеволода, это действительно было так.

Александра Никифорова: Отец Александр часто с благодарностью вспоминал устроенные вами совместные поездки по России с православными паломниками из Франции и Америки. Еще до воссоединения, в 1990-е годы!

А.Б. Ефимов: Отец Александр любил путешествовать. И путешествия вместе с группами паломников из-за границы были для него очень радостными.

К каждой паломнической группе мы приглашали для общения и молитвы наших, здешних, священников. Представляется, что делу одоления ненавистной розни мира сего с теми, кто жил за границей и не признавал полностью или частично возможности церковной духовной жизни здесь, эти поездки кое в чем помогли. Несколько раз в эти поездки мы звали отца Александра. В них батюшке было хорошо, он отдыхал, и мне радостно, что хоть немного добра я смог сделать для него! Это были поездки на кораблях. Одна – на корабле «Рихард Зорге», само название которого приводило в недоумение наших гостей. Другая – с большой интересной группой, в основном из Франции, организатором которой был отец Николай Ребиндер, а возглавлял группу епископ Михаил (Стороженко, настоятель Свято-Сергиевского подворья. – А.Н.). И вот представьте, в такой поездке 97 человек плывут на корабле, общаются, на каждой остановке выходит первым с посохом владыка Михаил, за ним следуют все остальные. На берегу их обычно встречало духовенство, вели показывать город и его святыни. Это было радостно для отца Александра, и самые разные люди, в том числе и неправославные, в этих поездках к нему очень тянулись.

***

Об одном удивительном эпизоде, произошедшем уже во Франции, рассказывает монахиня Серафима (Фордхем), насельница Покровского монастыря в Бюсси-ан-От:

– Отец Александр приехал к нам, и мы отвезли его приложиться в монастырь Сен-Бенуа- сюр-Луар к мощам святого Бенедикта (преподобного Бенедикта Нурсийского († 543), память которого в Православной Церкви 27 марта, в день праздника Федоровской иконы Божией Матери – чтимого образа маросейского храма. – А.Н.). Мы находились в католическом аббатстве, в церкви, когда вошла группа французов-евангелистов. Они шумели, пели песни. И вдруг увидели нас, стоящих с отцом Александром. Остановились, стали расспрашивать. Узнав, что батюшка – православный священник из России, все до единого опустились на колени. Словно знали, что перед ними святой человек!

В Покровской обители в Бюсси-ан-От

С большой любовью вспоминают отца Александра во Франции – матушка и сестры Покровского монастыря в Бюсси-ан-От.

Игумения Ольга (Слёзкина): Я с радостью вспоминаю о встречах с батюшкой. Он всегда с такой любовью относился к нашему монастырю. Еще до того, как он посетил нашу обитель, он прислал нам целую коробку икон для царских врат. Этот дар стал первым вкладом в будущую церковь, о которой в то время не было еще и речи. Летом следующего года отец Александр впервые приехал в Покровскую обитель. Мы давно мечтали построить новый храм в саду, потому что наш маленькая намоленная церковь не вмещала всех прихожан. Но не знали, где и как. Батюшка прогуливался по саду, останавливался там, где у нас были большие кусты смородины и малины, крестил землю и говорил: «Вот здесь будет новая церковь». Так он приходил сюда утром и вечером, утром и вечером, каждый день, пока гостил у нас. И это место оказалось действительно благословенным – впоследствии там построили храм. Освящение нового храма в честь Преображения Господня состоялось 14 октября 2003 года, в день монастырского праздника Покрова Пресвятой Богородицы. Мы пригласили батюшку, по молитвам которого так быстро был построен собор.

Батюшка вновь приехал с подарками не только для храма, но и для меня. На нем был крест, который он снял и вручил мне со словами: «Это Вам, потому что Вы заслужили!» И так я получила крест от батюшки, с вложенными в него частицами мощей святого Алексия Московского. Меня это очень тронуло!

Монахиня Серафима (Фордхем): Невозможно выразить все, что у меня на сердце. Отец Александр – один из святых людей, которых мне посчастливилось встретить в жизни. Удивительный, светлый, добрый человек! Когда я приехала в Россию, то однажды попала на Маросейку и стала ходить к батюшке. Но совсем не ожидала, что отец Александр покажет мне святые места России, будет звать на трапезу в храме и приглашать к себе на дачу. Я совсем этого не заслужила! Он был изумительно прост в обращении – как ребенок, говорил прямо то, что было у него на душе. Я не слышала от него ни одного слова, сказанного в раздражении! Просто быть с ним было радостно. Он во всем умел видеть хорошее. Теперь я понимаю, что те времена – самые прекрасные в моей жизни. Почему-то казалось, что они продлятся, пока я жива, но теперь понимаю, что Господь избрал батюшку потому, что Он избирает лучших. И думаю, это должно быть предметом гордости для России, что такой человек был русским.

***

О том, как отец Александр снискал такую любовь интеллигенции, московской и зарубежной, размышляет Андрей Борисович Ефимов:

– Дело в том, что при всех интеллектуальных запросах интеллигенции – и московской, и немосковской – каждый серьезный человек знает, что все эти вопросы вторичны. А главные вопросы – это вопросы жизни духа. И вот они с этими самыми главными вопросами и обращались к отцу Александру и находили в нем глубокое понимание, помощь – то, что они искали. А когда вопросы жизни духа начинают решаться, то все «интеллигентские вопросы» отступают на второй план и уже не имеют того значения, которое им часто придают самые разные средства массовой информации, в том числе и церковные. Все проще и глубже. И те, кто действительно искали глубину и подлинность, находили ее в отце Александре.

Совершенно совершенный человек

Протоиерей Димитрий Смирнов, настоятель храма Благовещения Пресвятой Богородицы в Петровском парке, председатель синодального отдела РПЦ по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными органами, впервые увидел отца Александра более 30 лет назад, в Николо-Кузнецком храме. Вот что он вспоминает о батюшке:

– Отец Александр – человек с евангельской точки зрения выдающийся. Даже если о нем думать и вспоминать – на сердце всегда радость и тишина. Когда встречаешься с человеком, достигшим христианского совершенства, возникает чувство благоговения и почтения. Я не представляю, как это возможно – не любить отца Александра. По-моему, таких людей, которые бы его не любили, не было… Ну, только если из зависти, может быть. Он был очень ровный всегда, сдержанный, очень тихий, улыбчивый, добрый. Выделялся своим необыкновенным благочестием, выражаясь по-старинному. Я не нахожу в отце Александре ни одного недостатка, он во всем был человек совершенный. То есть – вот состоявшийся христианин.

Александра Никифорова: Когда на отпевании запели «Во Царствии Твоем», я стояла и думала, что каждый стих блаженств можно отнести к отцу Александру.

Протоиерей Димитрий: Да, да, да. Поэтому такое счастье, что было это длительное общение с ним!

Александра Никифорова: Отец Димитрий, вы видели батюшку и за богослужением, и в домашней обстановке. Он менялся?

Протоиерей Димитрий: Он всегда был абсолютно один и тот же. Я его никогда не видел спящим, но думаю, что когда он спал, то был таким же, как и служащим или идущим в магазин.

Александра Никифорова: Самое главное для священника – литургия. Как отец Александр служил литургию?

Протоиерей Димитрий: Он в ней растворялся, не было ничего внешнего. «Нет в нем ни вида, ни величия, а через это – необычайная красота». Батюшка весь такой акварельный – прозрачный, чистый человек. Очень добрый, предупредительный, сверхделикатный, никогда не считал себя выше кого-то или умнее. Я совсем молодым человеком был, а он с таким смирением ко мне относился, что всегда меня этим смущал. И я так к нему отношусь, готов ему ноги мыть, такой он человек! Очень значительный в духовном плане.

Александра Никифорова: Как это сочеталось: при полном отсутствии величия внешнего колоссальное величие внутреннее?

Протоиерей Димитрий: Человек, который связан с Богом, приобретает вселенский масштаб. Образование – вещь все-таки внешняя, а духовность – внутренняя.

Александра Никифорова: Духовность – это дар от Бога или воспитание?

Протоиерей Димитрий: Тут все, как всегда, в комплексе: и наставники отца Александра, и род, и сиротство его, и тот крест, который он нес, и те страдания, которые претерпевал со смирением. Другой на его месте (и я в том числе) уже давно бы взбунтовался.

Александра Никифорова: Невозможно представить отца Александра бунтующим!

Протоиерей Димитрий: Да. Человек кроткого духа. Тишайший человек.

Александра Никифорова: При этом отец Александр ведь не идеализировал людей, он видел их сущность…

Протоиерей Димитрий: Конечно! Человек очень большого ума, просвещенного светом Христовой благодати. Он не простец. Не-е-ет! Глубоко интеллигентный и тонко чувствующий искусство человек.

Александра Никифорова: Да, а как он заботился о росписи маросейского храма!

Протоиерей Димитрий: Это уже некий плод. Он вообще понимал красоту ткани, красоту дерева, красоту иконы, цвета, пейзажа. Все очень хорошо, глубоко чувствовал. Настоящий художник!

Отец Александр, находящийся в ряду маросейских подвижников, – это большое счастье для всей московской общины. Большое счастье, что мы имели возможность его любить, а он мог любить нас. Рядом с ним ты всегда чувствовал любовь. Так бывает только возле настоящих старцев: душой чувствуешь, что тебя любят, тебя жалеют, к тебе хорошо относятся, тебе сочувствуют, за тебя переживают, тебе желают добра. Я не обладаю такими достоинствами и смотрю на людей, наделенных ими, снизу вверх. Христианин и священник должен быть таким, как отец Александр. В отце Александре для меня, грешного, была недостижимая высота – совершенно совершенный человек!

Сердечно благодарю протоиерея Николая Кречетова, священника Димитрия Шередекина, Марию Васильевну Зубову и Марию Николаевну Кречетову за помощь в подготовке материала.

[1] Протоиерей Александр Куликов (1933–2009). Слово прощания // Московский журнал. 2009. № 6 (222). С. 41.

<!--istochnik--> <!--data--> <!--links-->

Помню, каким большим-большим путешественником был отец Александр. Он приезжал сюда летом. Ко всем нам он относился с большой любовью и вниманием. Мы беседовали, пили чай, а потом он спрашивал: «А куда можно поехать?» И так мы объехали с ним все пригороды нашего маленького Бюсси.

Однажды, когда батюшка уезжал ранним утром, начался сильнейший ливень, такой, которого здесь еще никогда не видели. Но я понимала, что не могу не попрощаться с ним. Я поторопилась проститься и пошла к отцу Александру в дом, где он жил; пришла совсем промокшая. А он так мило, с улыбкой, меня принял, мы с ним попили чаю и тепло попрощались.

Еще должна сказать, что в церкви он все замечал, был очень внимательный. Его исповеди – такие простые! Но он так молился за каждого из нас, что мы чувствовали себя немножко на небе. Отец Александр был изумительный, правда! Когда мне теперь показывают его фотографии, я понимаю, что на них отражена вся его святость.

http://www.pravoslavie.ru/put/33010.htm