«Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите». Часть 1

Памяти протоиерея Александра Куликова

«Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите» (1 Фес. 5: 16–18). Эти слова, которые так любил повторять протоиерей Александр Куликов († 29 апреля 2009 г.), настоятель храма святителя Николая в Кленниках на Маросейке (Москва), очень точно характеризуют дух целого поколения людей, живших совсем недавно. Гонимые и презираемые обществом, они подвизались в молитве и благодарении Богу и в этом обретали духовную радость, которой делились с ближними. Они стали связующим звеном между новомучениками и нами. Они воплотили в своей жизни Евангелие во времена гонения на Церковь, когда казалось, что все вокруг рушится и вокруг торжествует зло. От их маленькой, ярко горящей свечи веры возгорелось пламя возрождения Русской Церкви.

Памяти протоиерея Александра Куликова

«Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите» (1 Фес. 5: 16–18). Эти слова, которые так любил повторять протоиерей Александр Куликов († 29 апреля 2009 г.), настоятель храма святителя Николая в Кленниках на Маросейке (Москва), очень точно характеризуют дух целого поколения людей, живших совсем недавно. Гонимые и презираемые обществом, они подвизались в молитве и благодарении Богу и в этом обретали духовную радость, которой делились с ближними. Они стали связующим звеном между новомучениками и нами. Они воплотили в своей жизни Евангелие во времена гонения на Церковь, когда казалось, что все вокруг рушится и вокруг торжествует зло. От их маленькой, ярко горящей свечи веры возгорелось пламя возрождения Русской Церкви.

Истоки

Александр Сергеевич Куликов родился 1 декабря 1933 года в деревне Александрово Рамешковского района Тверской области и был крещен в честь благоверного князя Александра Невского (память 23 ноября / 6 декабря). Вот как он сам и его родные сестры Мария Сергеевна и Серафима Сергеевна Куликовы рассказывали о своей маме и о той атмосфере веры, которая их окружала в детстве.

Протоиерей Александр: Наша мама, Анна Васильевна, была глубоко верующей. Рано утром встанет в праздник, напишет нам записку: «То-то сделайте, напоите корову, подоите ее…» – все подробности, перекрестит и уедет в церковь молиться.

Мария Сергеевна: Тогда закрыли храм Троицы в Рамешках! Он был подворьем Троице-Сергиевой лавры, иеромонах там служил когда-то.

Протоиерей Александр: И вот мама уезжала, исповедовалась, причащалась. А мы все сами делали. Вот какая была сила веры у мамы удивительная! Приходит бригадир: «Где Анна? Опять богомолка уехала?»

Серафима Сергеевна: Ее называли колхозники «Анна Кашинская». А папа был очень против религии, стеснялся, что мама такая…

Протоиерей Александр: …горящая! И всегда все хорошо было, всё мы успевали сделать. Мама приезжала довольная, окрыленная, как бы летала духовно.

Мария Сергеевна: Когда батюшке было три годика, он упал на порожек и расшиб себе бочок. Я держу его, а он не дает до бочка дотронуться, у него уже опухоль. Приехал брат мамин, Алексей. Увидал мальчика и говорит: «Что же вы делаете? Срочно к врачу». И повезли его в Тверь. Показали врачу. Врач сказал: «Через неделю на операцию». Мама пришла расстроенная к бабушке: «Не дам я операцию такому малышке делать» На другой день берет его в храм, причащает и к владыке Фаддею (епископу Калининскому и Кашинскому, недавно прославленному в лике святых[1]. – А.Н.) попала под благословение…

Протоиерей Александр: …и она задала вопрос: «Владыка, делать операцию? Врачи сомневаются, делать или нет, мальчик слабенький очень!» Владыка перекрестился и говорит: «Нет, операцию не надо делать, вот к этой иконе подойди, Тихвинской Божией Матери, возьми от нее маслице, помажь бочок и почаще причащай младенца». Она стала так делать, и все прошло. Мама считала, что владыка Фаддей исцелил меня.

В селе Рамешки жила одна очень благочестивая женщина. У нее собирались, читали книги церковные, службы, беседовали о праздниках…

Мария Сергеевна: Старец еще у нас был, без его благословения мама ничего не делала. За 15 километров она к нему шла лесом ночью в Замутье. Папа: «Куда ты идешь?!» А она: «Только ты мне не запрещай. Я иду с Богом. Я иду в храм». У нее такая крепкая была вера, ничего не страшилась.

Старец позорливый был, блаженный инок Иоанн, приехал с Афона по благословению на свою родину духовно помогать и воспитывать людей, когда храмы закрылись, во время войны. Столько у всех скорбей, и все к нему шли! И мама так рвалась к нему в храм поисповедоваться, причаститься…

Серафима Сергеевна: О детях очень молилась. По ночам проснешься: она стоит на коленях и молится. Даже такими словами: «Я с детьми не справлюсь, Господи, Ты Сам управи».

Мария Сергеевна: «Матерь Божия, помоги воспитать детей, я уже не смогу»! Словно сдавала Матери Божией всех нас.

Протоиерей Александр: И умерла от излияния в мозг.

Мария Сергеевна: Когда немцы были в Твери, мы приехали к маме. А самый ближний храм – в Бежецке, надо было ехать. С такими трудностями мы добирались! Автобусы не ходили. Только хлеб развозили в военные части на грузовиках. Но Господь помогал: никого не сажают, а нас сажают. И мы едем в Бежецк, в храм. Там у нас матушки жили, три мамины тети, они нас встречали. А службы какие! Так трогательно. В пасхальную ночь не разрешили батюшке служить. Почему? Потому что в Страстной четверг была брошена бомба, и разорили весь вокзал, оттуда стоны доносились. Мы пели пасхальную службу в келье – мама, тетя Анастасия, Еннафа наша, и Таисия, еще тетя Маша, с которой мы приехали. Всю ночь пели со слезами! Потом Таисия ушла в Иерусалим. Все это чудеса!

Серафима Сергеевна: А в пальцевском Спасском монастыре[2] бабушкина родная сестра была – игумения Серафима.

Протоиерей Александр: Все они наши молитвенницы, молились и молятся за нас!

Под Покровом Богородицы и исповедников Российских

Отец Александр рано познал горе и страдания. Его отец и старший брат погибли на фронте в 1943 году, в 1948 году умерла мама. Отец Александр переехал к сестрам в Тверь, где в соборе Белая Троица прислуживал у епископа Арсения (Крылова)[3], за которым в 1950 году последовал в Уфу. У отца Александра хранился Новый Завет на четырех языках с дарственной надписью владыки: «На молитвенную и добрую память моему иподиакону Александру Сергеевичу Куликову за честное и весьма добросовестное служение и отношение ко мне, смиренному епископу Арсению, во время служения и после оного. Да благословит Всемилостивый Господь Бог сего раба Божия Александра на служение Божие истинным пастырем, к чему он и готовится. Смиренный епископ Арсений. Москва, 27 апреля 1958 г.»[4].

Протоиерей Александр: Моя жизнь такая, что я рано стал сиротой и попал в Тверь к чудному епископу – владыке Арсению (Крылову). Он меня как отец принял. Я прислуживал ему иподиаконом. Потом его перевели в Уфу. А я жил с сестрами. Владыка пригласил меня с ним поехать в Уфу, сестры согласились. И я переехал туда перед армией: как раз два года жил в Уфе при владыке, прислуживал в алтаре, а в будничные дни нес послушания в канцелярии. Владыка был очень духовным, его окружало много хороших людей. Там жил один старичок иеромонах, блаженный (преподобный Моисей (Чигвинцев, 1913–1982), подвижник Уфимской земли, ныне причисленный к лику святых. – А.Н.), рядом с нами через стену, постучит: «Александр, иди – будем молиться!» И запевает всенощную: «Подпевай!.. А давай теперь шить подрясники!» – и резал материал, портил иногда, но делал. Обличал нас, что мы с другим иподиаконом иногда варили мясо: «Зачем вам мясо? Вон там собачке бросьте, голодная собачка…» – но с любовью! Говорит и «улыбается в усы». Владыка очень хорошо относился ко мне: я был как у родного человека у него.

Когда меня взяли в армию, то направили в город Ош, потом в Фергану. Так из рук владыки Арсения я попал к отцу Борису. Хотя я сирота, а Промысл Божий вот так вел от одного духовного человека к другому.

***

В Средней Азии во время воинской службы (1952–1955) отец Александр встретился с архимандритом Борисом (Холчевым)[5], с будущим владыкой Стефаном (Никитиным)[6] и с Марией Николаевной Соколовой[7]. Рукополагал его в сан диакона (24 июня 1958 г.) в Успенском трапезном храме Новодевичьего монастыря епископ Дмитровский Пимен (Извеков), будущий патриарх. Первым местом служения был Владимирский храм села Куркина. Затем батюшка служил диаконом в храме Преображения Господня на Преображенской площади (с ноября 1959 г. до 1960 г.) при митрополите Крутицком и Коломенском Николае (Ярушевиче). В 1960 году назначается диаконом в Николо-Кузнецкий храм и служит там в 1960–1968 и 1969–1983 годах. Отец Александр был любимым помощником протоиерея Всеволода Шпиллера[8]. В тот период завязалась его переписка с жившим в затворе иеромонахом Павлом (Троицким)[9] и духовная дружба с архимандритом Таврионом (Батозским)[10].

Об отце Александре рассказывает протоиерей Владимир Воробьев, настоятель храма святителя Николая в Кузнецкой слободе, ректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета.

Александра Никифорова: Отец Владимир, батюшка пережил несколько исторических эпох: советское время, «оттепель» и духовное возрождение – наше, уже благополучное, время. Менялся ли он, вживаясь в каждую из них?

Протоиерей Владимир: Все люди меняются, ведь жизнь есть движение, и ничего неизменного в жизни нет. Отец Александр, конечно, тоже менялся в сторону совершенствования, становился все светлее и светлее. Но в то же время он был цельным. Я не знаю каких-то разрывов в его жизни. Он, мне кажется, не пережил никаких личных катаклизмов, духовных переворотов, как это бывает со многими людьми. Несмотря на то, что вокруг него в истории нашей страны происходили кризисные явления, все резко менялось, часто переходило в свою противоположность, отец Александр оставался самим собой. Можно сказать, что в этом смысле время было не властно над ним. Отец Александр принадлежал к числу священников, которые прошли долгий период советского атеизма и гонения на церковную жизнь. Хотя ему самому не пришлось испытать тяжких репрессий, но претерпевать давление со стороны властей приходилось.

Из воспоминаний отца Александра: Искушений много и во время учебы было, и после учебы. Старались отвлечь от Церкви: и запугивали, и по-хорошему уговаривали, чтобы мы следили, что-то говорили… обещали всякое благо – только сделай, что просят! Но ведь нас учили: главное – это вера, держаться ее, не уступать, жить по совести.

Протоиерей Владимир: Он родился еще до войны, остался сиротой, служил в армии в Средней Азии. Но Господь привел его, совсем простого юношу из крестьянской семьи, в Фергану, а потом в Ташкент к отцу Борису (Холчеву), духовному сыну отца Алексея Мечёва.

Из воспоминаний отца Александра: Я пришел к батюшке солдатом, когда служил в армии, в городе Фергане. И вот на сочельник Рождества Христова я чудом попал в храм. И в это время служба: запевают «Волною морскою» (в сочельник поется). И так умилительно – трио мужское. Батюшка служит и читает. Встал я сзади, стою, а старушки говорят: «Солдатик, ты подойди, у нас очень хороший батюшка». А я уже девять месяцев не был в храме, так жаждал поговорить и исповедаться жаждал!

Кончилась служба, народ стал расходиться, там впереди свободно, и я пошел вперед, думаю: попрошу, чтобы вызвали батюшку – поисповедоваться. Вдруг батюшка идет с крестом, обращается прямо ко мне – никого тут и не было: «Вы хотели поисповедоваться?» – «Да, батюшка, жажду, вот уже девять месяцев, как я служу в армии». Поисповедовался, и он говорит: «Постоянно вам сюда ходить нельзя (время было советское, гонения на христианство), приходи ко мне домой, тут я недалеко живу». Дал мне адрес и предупредил сестер, что будет приходить солдат: «Вы у него ничего не спрашивайте, посадите и пусть меня ждет». После службы он приходил, исповедовал меня. А потом за трапезой сидели. Какие были эти трапезы – чудные, духовные, просто поразительно! Во-первых, к батюшке постоянно приезжали москвичи, «Маросейка».

Протоиерей Владимир: В Ташкенте он знал и будущего епископа Стефана (Никитина), тогда – отца Сергия, который раньше был старостой храма святителя Николая в Кленниках на Маросейке, при отце Сергии Мечёве. В 1956 году отец Александр поступил в Московскую духовную семинарию и 13 ноября 1960 года был рукоположен в сан священника епископом Дмитровским Пименом в Николо-Кузнецком храме. Таким образом, он служил почти что 51 год. Время его служения разделяется на несколько периодов. Диаконом он начинал у митрополита Николая (Ярушевича) в Преображенском соборе (на Преображенской площади в Москве), 20 лет – в Николо-Кузнецком храме при отце Всеволоде Шпиллере, был любимым помощником отца Всеволода и принял от него его духовных чад. Потом – в храме мучеников Адриана и Наталии на Лосиноостровской.

«Саша, вы – наша смена»

Протоиерей Владимир: И, наконец, период его настоятельства, когда батюшка был призван возродить общину и храм Николы в Кленниках на Маросейке. Конечно, это было устроено Промыслом Божиим. Почему Господь его избрал? Мы можем теперь только удивляться тому, как заранее он был предназначен для этой цели.

***

Уже будучи настоятелем возрожденного храма на Маросейке, отец Александр часто вспоминал слова отца Бориса (Холчева), сказанные ему на прощание в Ташкенте.

Из воспоминаний отца Александра: Три года служил я в армии. А когда закончил службу, с ним (отцом Борисом. – А.Н.) прощался, благодарил и спросил: «Батюшка, за что же вы ко мне так относились?» – А он: «Ну, Саша, – так задумался, помолился, – вы – наша смена». Так и сказал. Ну, я-то понял «смена», потому что поступаю в семинарию и буду служить священником. А когда получил назначение в Кленники, то получилось, что он сказал о смене маросейской.

Протоиерей Владимир: После того как он овдовел, Святейший Патриарх Алексий предложил ему епископскую кафедру. Но отец Александр сказал: «Какой я епископ, Ваше Святейшество? Нет-нет, этого я не могу». Точно так же он пытался отказаться и от настоятельства в Кленниках. Его удержал от этого отец Василий Евдокимов, священник из Ташкента, знавший многих из маросейской общины, сам ходивший на Маросейку. Он предупредил отца Александра: «Если предложат – не отказывайся». Из послушания отец Александр согласился.

Из воспоминаний отца Александра об открытии маросейского храма: Назначение меня сюда тоже было необычное. Начали открывать везде храмы (в конце 1980 – начале 1990-х гг. – А.Н.). И вот Мария Васильевна Зубова, по благословению, начала хлопотать о возвращении Русской Православной Церкви храма Мартина Исповедника (ее родственники участвовали в его устроении). Стали искать священника для этого храма и предложили мне. А мы уже дружили, еще до открытия Маросейки, «мечёвские», группа была – и родственники, и многие ближайшие к отцу Алексию, к отцу Сергию чада, Мария Николаевна Соколова приезжала. Они и меня приглашали, я уже был принят в мечёвскую семью как свой от отца Бориса. И Лариса Петровна Виноградова вдруг говорит: «Что же мы волнуемся о том храме Мартина Исповедника, когда надо заботиться о восстановлении храма Алексия Мечёва?» Я согласился: «Давайте». Дал благословение, они отправились узнавать. И так быстро все пошло, по молитвам батюшки Алексия, что раньше того храма наш открыли. И вскоре я получил назначение настоятелем на Маросейку.

Протоиерей Владимир: Отец Александр смог не только возродить храм на Маросейке во всей его красе, но и создать там приход, живущий благодатным духом, свойственным прежней общине, до закрытия храма.

Из воспоминаний отца Александра: К сожалению, я не научился ничему тому, что батюшка (архимандрит Борис (Холчев). – А.Н.) хотел донести до нас. Прежде всего, пронести веру в тяжелое время, стойкости учиться. И к молитве приучал: это было не формально, а по-настоящему. Рассказывал о Маросейке, как здесь было все, строгость духовная – устав соблюдать, жизнь вести строгую, но и радости было много… Чувствовалось, что вера, любовь к людям, терпение друг к другу и молитва, конечно, самое главное. И чтение слова Божия. Ежедневно читали по главе Евангелия, по главе Апостола или даже по две главы Апостола. Такая традиция. И отец Сергий оставил специальную таблицу (она была у отца Бориса) и благословлял так делать.

Такой увидела Маросейку во время своего первого посещения храма настоятельница Покровского монастыря в Бюсси-ан-От игумения Ольга (Слезкина): Я приехала в Москву и наконец добралась до церкви, о которой много-много читала, читала много про батюшку отца Алексия. Из книги я поняла, какой там царил дух! Там было хорошо описано, как все собирались, как все это было по-семейному. И вот я вхожу в храм и чувствую – здесь все, как прежде! Очень-очень чувствуется присутствие батюшки! Сохранилась та же «семейная» простая атмосфера. Потом меня повели наверх, показали келью батюшки Алексия, иконописную мастерскую, другие комнаты, где собирались прихожане, отмечая праздники и дни ангела за чаепитиями. Действительно, везде чувствовался настоящий дух Маросейки!

Протоиерей Владимир: Отец Александр был человеком удивительно благодатным: тихим, смиренным, кротким, радостным. Вокруг него всегда царили мир и любовь. Люди, узнавшие однажды отца Александра, тянулись к нему и стремились остаться рядом с ним. Он не раздражался, не сердился, он никогда не был жестко требовательным или даже слишком строгим. Его любви, смирения и кротости хватало, чтобы каждого человека привлечь к духовной жизни, привлечь на путь соработничества или служения Церкви.

В его семье выросло много священников. Муж его сестры и два их сына – священники. Его сын – священник, дочь – матушка. Среди его внуков уже три священника. Вот такая получилась маленькая «семейная семинария». Их и не только их, а многих своих сверстников, близких, духовных чад он наставлял в духовной жизни своим примером.

Он не имел тщеславия, у него не было властолюбия, он никогда не стремился занимать первые места. Наоборот, всю жизнь всегда отказывался от первых мест, считая себя недостойным. Этот дух смиренного, кроткого послушания, радостного служения в любви – то, что отец Александр оставил нам. У отца Александра можно учиться этому духу, которым было пронизано все его долгое и верное служение Богу.

Александра Никифорова: Отец Владимир, вы знали отца Александра более сорока лет. Батюшка был таким, как вы рассказываете, и в молодости?

Протоиерей Владимир: Он всегда был человеком, излучающим радость. С ним всегда было легко и просто. Я никогда не чувствовал большой дистанции, но не мог не уважать, не чтить отца Александра. Он умел делать замечания так, что не было обидно. Наоборот, как-то очень легко было принять то, что он скажет. А он говорил. Будучи священником, он всегда чувствовал, когда сказать надо. Но с такой любовью и кротостью, что сказанное было легко принять. Я всегда воспринимал его как старшего брата, хотя он намного старше меня по хиротонии. По возрасту не так значительно, а по хиротонии намного старше. Но он вел себя именно как старший брат. Даже когда я у него исповедовался и приходил к нему с вопросами, он говорил: «Ну, какой я тебе духовник?». Всегда умалял себя, не старался возвыситься. И Господь его возвысил. Конечно, Господь дал ему такую великую честь, такое прекрасное служение в храме на Маросейке, соделав наследником великого святого старца Алексия Мечёва и священномученика Сергия, сподобил быть во главе прославления отца Алексия, принести его мощи в храм. Это все получилось необыкновенно. И в этом, конечно, великая награда отцу Александру еще здесь, на земле.

Вот как о прославлении праведного Алексия вспоминал отец Александр: Все знали о праведном отце Алексии и его сыне. Когда мы открыли храм, то сразу стали собирать материалы и думать о прославлении. Обратились к Святейшему, он благословил наше начинание. Потом произошло прославление старца Алексия и его сына священномученика Сергия. Дальше стали узнавать о мощах: отец Алексий был похоронен на Лазаревском кладбище, оттуда его перенесли на Немецкое. Туда уже ходили молиться многие: и из других городов приезжали люди, и мы ходили. Отец Алексий был очень почитаем и среди «мечёвских». Это изнутри от верующего народа исходило – люди начинали глубоко верить, шли на могилку, молились, получали просимое (чудеса ведь были, все записано). Мы обратились к Святейшему о прославлении, и Святейший пошел нам навстречу сразу. Да чудо, конечно, чудо Божие!

Последние дни батюшки на земле

Александра Никифорова: Отец Владимир, батюшка часто делился с нами радостью после ваших совместных паломнических поездок на Афон, на Святую землю. Как они вспоминаются вам?

Протоиерей Владимир: Я отца Александра очень люблю. Для меня всякое общение с ним было большой радостью, а эти поездки – незабываемы. С ним, конечно, так хорошо было везде и всюду. А на Афоне тем более. Уже будучи больным, он старался не пропустить ни одной службы. Он очень любил посещать святые места. Каждый год заботился: «А мы поедем в такой-то монастырь? А на источник поедем? Поедем ли посмотреть это святое место?» И мы старались каждый год объехать то, что хотелось батюшке, побывать во всех тех местах и у тех святынь, которые он любил. Он очень любил паломничать, и с ним это было особенно замечательно.

Александра Никифорова: Несколько лет назад во время такой поездки ваша группа была приглашена к Грузинскому патриарху Илии, и батюшка горячо рассказывал об этой встрече. Всегда чувствовалось, что он с необыкновенным уважением относится к церковной иерархии!

Протоиерей Владимир: Отец Александр к священноначалию относился замечательно: с глубоким уважением, почитанием и послушанием. Но и ко всем он относился с трогательным почтением и во всех людях всегда видел доброе. Если, бывало, выразишь сомнение по поводу какого-то события, он обязательно постарается найти в этом событии что-то хорошее: «А, может быть, из этого вот так хорошо получится». Всегда надеялся, что будет хорошее! То есть его душа всегда была обращена к добру, к свету, поэтому так и сияло радостью его лицо. Он никогда не унывал. Даже в своей тяжелой болезни, когда сильно страдал, когда уже умирал, никогда не жаловался и не унывал.

Александра Никифорова: А какими были последние дни отца Александра?

Протоиерей Владимир: Отец Александр еще на Пасху даже немного привстал дома с постели и мог общаться, разговаривать. Я с ним тоже разговаривал. Потом ему стало хуже, и он уже вставать не мог. Когда в последний раз, за несколько дней до его кончины, я пришел к отцу Александру, мне сказали, что он уже не общается. Я подошел и сказал: «Батюшка, Христос воскресе!» И он мне ответил: «Аминь, аминь». Это были его последние слова. Аминь – значит «истинно так».

Отец Александр и перед этим был уже несколько раз на краю смерти. Были такие тяжелые приступы, что казалось, жизнь его кончается. В последний раз во время приступа мне позвонили из больницы со словами, что батюшка, кажется, умирает. Я взял дароносицу и на машине спешил его причастить. Вбегаю в больницу, в его палату, только успел причастить – ему стало лучше. Он так благодарил, так радовался, снова ему стало хорошо, и он даже мог выходить, а скоро и выписался из больницы.

Святые никогда не оскудеют у Бога

Александра Никифорова: Отец Владимир, когда мы прощались с отцом Александром, потом с матушкой Екатериной Кречетовой[11], мне подумалось, что уходит целое поколение людей, которые были связующим звеном между новомучениками и нами. Необыкновенные люди необыкновенного духа! Как вы думаете, возможно ли их продолжение в нас?

Протоиерей Владимир: Конечно, отец Александр и матушка Екатерина были носителями этого духа. Они знали многих подвижников и старцев XX века, впитали от них дух веры и любви, дух верности Церкви и, стараясь передать этот дух близким, совершали свое служение.

Трудно на самом деле рассказать о том, какой была жизнь Церкви при советской власти. Я часто ловлю себя на мысли, что хоть и рассказываю об этом, но почувствовать полностью происходившее тогда новому поколению очень-очень трудно, даже почти что невозможно. Рассказываешь, видишь, что человек сочувствует, стремится понять, но до конца сделать этого не может. Так, видимо, всегда бывает. Свой собственный опыт трудно передать. В этом проблема духовного преемства. Духовное преемство осуществляется в подвиге. И именно от этого – будет ли у нового поколения свой подвиг веры, подвиг любви – зависит, передаст ли новое поколение дальше духовное сокровище, которое доходит до нас от прежде живших подвижников, от наших новомучеников, преподобных, святителей.

Каждое время имеет своих подвижников. Святой VI века преподобный Нифонт Цареградский на вопрос: «Всегда ли будут святые?» – ответил: «Святые никогда не оскудеют у Бога, но в последние времена они пойдут путем смирения и удобно скроют себя от людей». Может так случиться, что мы доживем до такого времени, когда святые «удобно скроют себя от людей». Они, конечно, будут у Бога, но их будет трудно увидеть.

С другой стороны, утешением, мне кажется, может быть такое рассуждение. При советской власти многие были уверены, что такое время уже наступило: святые где-то есть, но их не видно, и мы вынуждены жить в такие предпоследние времена, когда святых людей мы не увидим. А теперь, в конце жизни, оборачиваясь назад, я вижу, как милостив ко мне был Господь, как много святых и праведных людей я встретил на своем пути. Даже в те трудные времена Господь посылал замечательных подвижников. Может быть, я их не сразу узнавал. А может, и узнавал, но вблизи не оценишь человека в полной мере. Но по прошествии времени понимаешь, какой святой стоял рядом с тобой. И их было немало. Нам нужно молиться о том, чтобы наша Церковь не оскудела подвижниками.

Каждому поколению Господь посылает своих святых. Отец Александр своим примером и своим словом всегда учил вере, любви, смирению, кротости и радости о Господе.

(Окончание следует.)

Беседы с протоиереем Александром Куликовым были записаны осенью 2006 г. на Маросейке и 30 ноября 2007 г. в Жаворонках. Воспоминания отца Александра об архимандрите Борисе (Холчеве) и епископе Стефане (Никитине) читайте на сайте www.pravmir.ru.

Сердечно благодарю протоиерея Николая Кречетова, священника Димитрия Шередекина, Марию Васильевну Зубову и Марию Кречетову за помощь в подготовке материала.

Использованы фотографии из архива М.В. Зубовой, В.А. Проскурякова и Марии Кречетовой, сайта www.pravmir.ru.

***

[1] Священномученик Фаддей (в миру Иван Васильевич Успенский; 12 ноября 1872 г., с. Наруксово Нижегородской губернии – 31 декабря 1937 г., Калинин; память 18/31 декабря) причислен к лику святых в 1997 г. Его мощи пребывают в Вознесенском соборе г. Твери.

[2] Спасский пальцевский монастырь в Рамешковском районе Тверской области. Первоначально в Пальцеве существовала женская община, приписанная к тверскому Христо-Рождественскому монастырю. Позднее (ок. 1914) община была преобразована в женский общежительный монастырь. Закрыт в 1930-х гг.

[3] Епископ Арсений (в миру Алексей Васильевич Крылов; 2 марта 1879, с. Петровское, Московская обл. – 26 мая 1962, Москва) отличался смирением и добротой к своей пастве. Похоронен на Ваганьковском кладбище Москвы.

[4] См.: Куликова С.С. Епископ Арсений (Крылов; 1879–1962) // Московский журнал. № 6.

[5] Архимандрит Борис (в миру Борис Васильевич Холчев; 20 июня 1895 г., Орел – 11 ноября 1971 г., Ташкент) – выпускник философского отделения историко-филологического факультета МГУ, ученый-психолог, исповедник веры.

[6] Владыка Стефан (в миру Сергей Алексеевич Никитин; 28 сентября, 1895 г., Москва – 28 апреля 1963 г., Калуга) – выпускник медицинского факультета МГУ, врач-невропатолог, епископ Можайский, исповедник веры.

[7] Монахиня Иулиания (в миру Мария Николаевна Соколова; 8 ноября 1899 г., Москва – 16 февраля 1981 г., Семхоз) – духовная дочь праведного Алексия Мечёваи его сына священномученика Сергия; иконописец, основательница иконописной школы при Московской духовной академии.

[8] Протоиерей Всеволод Шпиллер (14 июля 1902 г., Киев – 8 января 1984 г., Москва) – священник Болгарской Православной Церкви, с февраля 1950 г. – Русской Православной Церкви; выдающийся богослов, пастырь и проповедник.

[9] Иеромонах Павел (в миру Петр Васильевич Троицкий; 11 января 1894 г., с. Тысяцкое, Тверская губ. – 6 ноября 1991 г.) – исповедник веры.

[10] Архимандрит Таврион (в миру Тихон Данилович Батозский; 10 августа 1898 г., Краснокутск, Харьковская губ. – 13 августа 1978 г., Латвийская ССР) – исповедник веры.

[11] Екатерина Тихоновна Кречетова (11.08.1938 – 14.05.2009) – дочь старца-протоиерея Тихона Пелиха.

источник: http://www.pravoslavie.ru/put/32974.htm