Богословие

(выступление на православно-протестантском диспуте

в Нижегородской духовной семинарии 16.05.2006)

 О Церкви говорить трудно. В православном богословии экклезиология – один из самых, с формальной стороны, неразработанных разделов. На первый взгляд это может показаться очень странным: с одной стороны, Православная Церковь фактически отождествляет себя с Церковью Христовой, Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церковью Символа веры, но с другой стороны, получается, что она воздерживается от каких-либо по крайней мере догматических определений относительно того, что она есть. Конечно, эта недоговоренность связана не с неспособностью к формулированию, но прежде всего с осознанием того факта, что Церковь надмирна, а потому не подлежит однозначной рационализации. Т. е. с православной точки зрения, исчерпывающее определение Церкви невозможно, в лучшем случае возможно лишь более или менее адекватное описание различных аспектов ее бытия. Причем при попытках такого описания не избежать формально противоречивых, антиномичных  высказываний.

Грех противоестествен в Церкви, но согрешающие образуют ее человеческий состав. Противоестественны и церковные нестроения и отделения, расколы и ереси, но историческое бытие Церкви сопровождается ими. Поэтому вопрос о границах Церкви предполагает и вопрос о природе расколов и ересей.

 Исповедание принципа безусловного единства Истинной Церкви Христовой естественным образом предполагает осуждение института священства во всех христианских сообществах, отделившихся от Вселенского Православия. Именно поэтому целый ряд канонических правил не оставляет возможности возвращения священного сана священнослужителям, дерзнувшим приступить к совершению богослужений после наложенных на них прещений, то есть уклонившихся в раскол: «Аще который епископ, изверженный от сана собором, или пресвитер, или диакон своим епископом, дерзнет совершити какую либо священную службу: епископ ли по своему прежнему обычаю, или пресвитер, или диакон: таковому отнюдь не позволяется, на другом соборе, ни надежду восстановления в прежний чин имети, ниже до принесения оправдания допущену быти» (Антиох. 4). Строгое следование каноническим предписаниям, предполагающее непризнание за раскольниками священнического достоинства, именуется акривией (греч. \\\'ακρίβεια – величайшая точность, тщательность, основательность) [1].

Доклад профессора-священника Георгия Кочеткова на симпозиуме "Единство и этнокультурное разнообразие мира. Диалог мировоззрений" (Нижний Новгород, 5 - 6 июня 2001 г.)

Церковь едина. Это есть аксиома учения о Церкви, которая самоочевидна всякому христианину: "одно тело и один дух, как вы и призваны к одной надежде вашего звания. Один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех", (Еф. 4, 3-5). Поэтому, если и говорится о Церкви во множественном числе, то это имеет или локальное значение, - указует на наличие многих поместных церквей в недрах единой Церкви, - или же это указует на наличие различных вероисповеданий, получивших раздельное бытие в недрах единой апостольской Церкви. Такое выражение, конечно, неточно и не должно вводить в заблуждение. Как не существует многих истин, хотя истина и многообразна, так же не существует и многих "Церквей", ибо есть единая истинная, православная Церковь.

Католическая церковь до настоящего времени остается чуждой так называемому «экуменическому движению»[1], в котором принимают участие представители православной церкви, англиканской церкви и протестантизма. В этом факте все до известной степени парадоксально. Выявление вселенской природы христианства взяли на себя представители тех церквей, которые до самого последнего времени слишком мало, - если не сказать больше - интересовались вселенскими задачами. С другой стороны почти полное равнодушие к экуменическому движению проявляет та церковь, которая никогда не забывала своего вселенского призвания, Католическая церковь по самой своей природе есть вселенская церковь, и такой она была с самого начала своего существования, такой она остается и в настоящее время. Надо быть справедливым к католичеству и пора отказаться от взгляда, что движущей силой католичества является одно только стремление папы к власти над христианским миром. То, чем жило в течение многих веков и чем живет и движется и сейчас католичество, есть его вселенское призвание и вселенские задачи.

Богослужебные тексты статичны – сегодня это кажется аксиомой. Часто вопросы прихожан вызывает даже то, что окончание какого-нибудь слова прозвучало непривычно. Точность передачи неизменного текста – вот как сейчас воспринимается богослужение. Однако история подсказывает, что до конца ХVII века, пока тексты переписывались, в них не только могли разниться окончания или целые слова, но часто вносилась заметная правка, вплоть до перестановки частей богослужения или замены целых фраз. В первую очередь это относится к текстам таинств и треб. И это не только не вызывало удивления или неприятия, напротив, такое положение дел представлялось естественным.