Аркадий Малер

Намедни в околоцерковной жизни случился один абсолютно дикий эксцесс, который превосходит всё самое циничное и неадекватное, что мне приходилось слышать последние годы. Если бы этот эксцесс касался меня, то я бы о нем ничего не писал, поскольку об этом просто смешно рассказывать, но он касается очень серьезного и значимого священника – протоиерея Андрея Новикова.

Отрицание трансцендентного или, говоря метафорически, отрицание вертикали, кроется в непонимании трех фундаментальных ситуаций, в которых мы всегда находимся, но которые очень немногие могут заметить за суетой сует бытового идиотизма или одержимостью преходящими идеями.

Републикую стенограмму встречи с искусствоведом Алексеем Лидовым"Византийский миф и европейская идентичность", которую проводил Полит.ру 

Позитивный византийский миф имеет почти такое же малое отношение к самой Византии, как и отрицательный западный миф. Мне хотелось бы обратить внимание на то, что этот позитивный миф сформирован в той же системе понятий, в которой формировался и отрицательный миф, то есть на совершенно другом по отношению к Византии языке.

Столь бурная реакции на, довольно тривиальный по сути, диалог Шевчука vs. Путина вызывает удивление. В нашей стране с определенного времени, во многом под самодовлеющим влиянием романтической традиции, о которой я писал в статье про Бродского, сложилось совершенно неадекватное представление, что если есть в мире какие-то интеллектуальные авторитеты, то это, прежде всего, актеры и певцы. В значительной степени это, конечно, связано с массовой культурой, в которой любой шоу-бизнес остается последним проводником хоть каких-то неутилитарных смыслов, но на самом деле это полное извращение.

В последние годы празднование Великой Победы над нацистской Германией заметно омрачилось всё более возрастающей дискуссией об итогах Второй мировой войны. Как следствие, сама ценность Победы, до сих пор казавшаяся не обсуждаемой, вдруг превратилась в гипотезу, которая требует постоянных оправданий и объяснений.

Последнее время я часто задаю себе вопрос, почему, после того как я сознательно принял Крещение в 1996 году, не сразу пришел в православно-политическое движение, а долгое время пребывал в весьма молодежных по своему основному составу, так называемых “консервативно-революционных” проектах, где приверженность православному христианству была вовсе не обязательна? При этом, для меня самого любые повороты моей политической эволюции, в конечном счете, объяснялись только и только историческими задачами православия, и только через него можно оправдать интерес к какому-либо консерватизму, имперству, национализму и т.д. Но где-то до середины 2004-го года мне в голову не приходило обратить внимание собственно на церковно-политическое движение, о существовании коего я, конечно, подозревал. Так вот, самым главным объяснением этого невнимания, как я теперь вижу, было то чудовищно беспросветное и непривлекательное состояние реальной православно-политической тусовки, из которого только в середине 2000-х годов наметились хоть какие-то выходы.

Вынужден признать, что в отличие от иных открытых обращений различного рода деятелей культуры и науки, которые можно трактовать как антицеровные, это письмо написано на редкость уважительно и рассудительно, что и не удивительно, потому что на редкость представительным и убедительным выглядит состав подписавших это письмо.

В большинстве своем это не патентованные либералы, а вполне трезвомыслящие и интересные специалисты, искренне переживающие за судьбу русской культуры.